Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Пишет  Jenny:

Смотрите!! Смотрите какой сайтик!!!

25.02.2010 в 00:04

Пишет  radislav:

дилер Муклы в Казани
dolls-boutique.ru/

кто не пропиарит, - я с тем не вожусь!

URL записи

красота, правда ведь??
Жду очень отзывов и мнений

dolls-boutique.ru/

URL записи

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Шпороносная черепаха.
Говорят, что те, кто занимается капоэйрой, должны выбрать себе тотемное животное. Если я когда-нибудь пойду учиться капоэйре, то выберу сулькату.

(фото мое)
Третья по величине черепаха в мире. Вес самцов - 100 кг., самок - 60 кг.
Очень активны и агрессивны. /cherepahi.ru/
ЧУдные монстрики!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Песня Марины Хлебниковой.
Одна из тех, с которой я когда-то готовилась к поступлению в универ. (Претензии к тому, что "попса", не принимаются).

Мой генерал, ты прошагал тысячи верст.
Мой генерал, ты и не знал нежности звезд.
Мой генерал, ты понимал, что впереди,
Мой генерал, будет привал, но надо идти.

Там за горой снова пургой втретит зима.
Там за горой ждут на постой чьи-то дома.
Там за горой выдержать бой нет уже сил.
Но не впервой, ты же герой. Значит уже победил.

Мой генерал, мой генерал
Просто солдат, просто устал
Мой генерал, мне бы узнать
Сколько мне ждать, ну сколько мне ждать...

Ночи и дни очень длинны, но это пройдет.
Ночи и дни очень длинны, но время идет.
Ночи и дни крепче брони, если везет.
Ночи и дни так холодны, если никто не ждет.

Мой генерал, мой генерал,
Просто солдат, просто устал,
Мой генерал, мне бы узнать,
Сколько мне ждать, ну сколько мне ждать...

Москвина Марина

Наш мокрый иван


читать дальшеЯ вернулся из школы, смотрю: мама сидит грустная около наряженной ёлки. И говорит:
– Всё, Андрюха. Мы теперь одни. Папа меня разлюбил. Он сегодня утром в девять сорок пять полюбил другую женщину.

– Как так? – Я своим ушам не поверил. – Какую другую женщину?!!

– Нашего зубного врача Каракозову, – печально сказала мама. – Когда ему Каракозова зуб вырывала, наш папа Миша почувствовал, что это женщина его мечты.

Вот так раз! Завтра Новый год, день подарков, превращений и чудес, а мой папа отчубучил.

Я боялся взглянуть на мокрого ивана. Это наш цветок – комнатное растение. Он без папы не может ни дня. Как папа исчезает из его поля зрения – в отпуск или в командировку – наш мокрый иван... сбрасывает листья. Стоит с голым прозрачным стволом, пока папа не вернётся, – хоть поливай его, хоть удобряй! Не мокрый иван, а голый вася.

Иван был мрачнее тучи.

– Уложил в новый чемодан новые вещи, – рассказывала мама, – и говорит: «Не грусти, я с тобой! Одни и те же облака проплывают над нами. Я буду глядеть в окно и думать: «Это же самое облако плывёт сейчас над моей Люсей!»

Насчёт облаков папа угодил в точку, ведь зубодёрша Каракозова жила в соседнем доме, напротив поликлиники. И я, конечно, сразу отправился к нему.

Как можно разлюбить? Кого? Маму??? Бабушку?! Дедушку Сашу?!! Да это всё равно что я скажу своему псу (у меня такса Кит): «Я разлюбил тебя и полюбил другого – бультерьера!» Кит уж на что умник – даже не поймёт, о чём я говорю!

Я позвонил. Открыл мой папа Миша.

– Андрюха! – он обнял меня. – Сынок! Не позабыл отца-то?!

И я тоже его обнял. Я был рад, что его чувства ко мне не ослабели!

Тут вышла Каракозова в наушниках. У неё такие синие лохматые наушники. Она в них уши греет. В квартире у неё невероятный холод. Сидят здесь с папой, как полярники. Папа весь сине-зелёный.

– Мой отпрыск, – с гордостью сказал он ей, – Андрюха!

А Каракозова:
– Молоток парень!

Папа:
– Может, будем обедать?

А Каракозова:
– Надо мыть руки перед едой!

Пока мы с папой мыли руки, он мне и говорит:
– Врач Каракозова Надя – весёлый, культурный человек. У неё широкий круг интересов. Она шашистка, играет в пинг-понг. Была в шестнадцати туристических походах, пять из них – лодочные!

– Вот здорово! – говорю.

Я сразу вспомнил, как мама однажды сказала: «Андрюха вырастет и от нас уйдёт». А папа ответил; «Давайте договоримся: если кто-нибудь из нас от нас уйдёт, пусть возьмёт нас с собой».

Тут Каракозова внесла запечённую курицу в позе египетского писца: выпуклый белый живот, полная спина и крылышки сложил на груди. Она не пожмотничала – положила нам с папой каждому крыло, ногу и солёный огурец.

– Огурцы, – важно сказал папа, – Надя солит сама в соке красной смородины!

– Немаловажен укроп, – говорит Каракозова. – Только укроп нужно брать в стадии цветения.

Видно было, что она по уши втрескалась в нашего папу. И правильно сделала! В кого ж тут влюбляться из пациентов, кроме него? Вон он какой у нас, как наворачивает курицу! В жизни бы никто не подумал, что этому человеку сегодня вырвали зуб!

– Надя – прекрасный специалист, – с нежностью сказал папа.

– А я вообще люблю вырывать зубы. – Каракозова улыбнулась. – Вайнштейн не любит. Так я и вырываю за себя и за него.

Папа переглянулся со мной: дескать, видишь, какая славная! Я сделал ему ответный знак. Папа был в ударе. Усы торчат. Взор горит. И много ошарашивающего рассказывал он о себе.

Рассказ у него шёл в три ручья. Первый – за что папа ни возьмётся, выходит у него гораздо лучше всех. Премии и первые места на папу валятся – не отобьёшься! И у него есть все данные считать себя человеком особенным, а не каким-нибудь замухрышкой.

Второй – что в семье, где он раньше жил (это в нашей с мамой!), его считают ангелом.

– Скажи, Андрюха, я добрый? – говорил папа. – Я неприхотливый в еде! Я однолюб! И два моих принципа в жизни – не унывать и не падать духом!

Третий ручей был о том, какую папа Миша играет огромную роль в деле пылесошения и заклейки окон. И чтоб не быть голословным, он вмиг заклеил Каракозовой щели в окнах, откуда вовсю дули ветры с Ледовитого океана. А также, хотя Каракозова сопротивлялась, пропылесосил ей диван-кровать.

– Может, у вас есть клопы? Или тараканы? – спросил я у Каракозовой. – Папа всех здорово морит.

– Миша – это человек с большой буквы! – ответила она с нескрываемой радостью.

Я стал собираться. Папа вышел в переднюю меня проводить. Он спросил, завязав мне на шапке-ушанке шнурки:
– А как вы без меня, сынок? Кит в живых? Вы смотрите, чтоб вас не ограбили. Сейчас очень повысился процент грабежей. Сам должен понимать, какой сторож Кит!

Кит умирает от любви к незнакомым людям. Если к нам вдруг заявятся грабители, он их встретит с такой дикой радостью, что этих бандитов до гробовой доски будет мучить совесть.

– А как мокрый иван? – спросил папа.

– Не знаю, – говорю. – Пока листья на месте. Но вид пришибленный.

Что-то оборвалось у папы в груди, когда он вспомнил про ивана.

– Я просто чудовище, – сказал он. – Надя! Дома мокрый иван! Вот его фотография. Здесь он маленький. Мы взяли его совсем отростком... За столетник-то я спокоен – он в жизни не пропадёт. А иван без меня отбросит листья. Надя! – папа уже надевал пальто. – Пойми меня и прости!..

– Я понимаю тебя, – сказала Каракозова. – Я понимаю тебя, Миша. Ты не из тех, кто бросает свои комнатные растения.

– Я с тобой! – вскричал папа. – Одни облака проплывают над нами. Я буду смотреть и думать: это же самое облако прошплывает сейчас над моей Надей.

– Да вы приходите к нам праздновать Новый год! – сказал я.

– Спасибо, – ответила Каракозова.

– Но моя Люся, – предупредил папа, – не может печь пирог. Она может только яйцо варить.

– Ничего, я приду со своими пирогами, – тихо сказала Каракозова.

И мы отправились домой с папой и с чемоданом. А мама, и Кит, и мокрый иван, и даже столетник чуть листья не отбросили от радости, когда увидели нас в окно.